Пост Ланока:

<--- Озеро

Путь был долгим. Солнце, не проникающее палящими лучами в тени лесных угодий южных земель, более не прижигало чешую, хоть и было чертовски неприятно Ланоку. Он покинул лес в спешке, желая скрыться от Арканайна и не быть найденным, надеясь, что безразличие морозного ящера к альбиносу будет оправдано. Так и вышло. Уже пересекая границу южных земель белёсый продолжал оставаться в одиночестве, омрачённый лишь своей собственной компанией, что проблемой, собственно, и не являлось. Хватит ему навеянных волей ненавистной судьбы странных встреч.

Разговор о северных просторах оставил в сознании Ланока неописуемые странные и неоконченные пейзажи, которые разум просто желал собрать воедино. Ящер принял решение отправиться на север один, без какого-либо сопровождения, будучи увлечённым своим родным любопытством, которое весьма редко подгоняло альбиноса к могиле, как бывало у многих путников, хотя бы в виду того, что он не чёртов смертный человек. Ушастый был слишком бдительным и сообразительным, неприятности всегда мог предотвратить идеальный слух ещё до их возможного начала. Однако для своей же безопасности он отказался от компании морозного, сочтя его за потенциальную угрозу, ведь не встречал ранее и не знал настолько хорошо. Не знал его намерений, характера, не знал был ли это хитрый план, чтобы заманить алоглазого в какой-либо капкан. Ящер отвык кому-либо доверять, если вообще когда-либо умел это делать, что весьма сомнительно.

Он пересёк южные земли, покидая жаркие пределы. На пути к ледяным пустошам Ланоку пришлось пересекать город, возведённый на его пути. Не потому, что он являлся препятствием, а потому, что белёсым овладело любопытство и аромат смерти, крови. Ещё за несколько километров до границы Бертрона он спустился с небес на земли и чешуйчатое тело обвила красочная кроткая ураганная сфера, скрывающая за собой до самых кончиков крыльев тело дракона. При её исчезновении, после свершения заклятия, вместо древнего существа уже находился двуногий очеловеченный отпрыск, мужчина, облачённый в доспехи и вооружённый двумя биоматериальными костяными клинками. Не слишком крупное высокое тело скрывала амуниция, имитирующая драконий покров, разбавленная различными ремнями, пряжками и прочими украшающими красотами, уменьшающие вес доспехов, но незначительно убавляющие защиты. Его лицо скрывал шлем с перьевым наконечников на макушке, который дракон осмелился снять лишь однажды, углядев своё уродливое лицо, обрамлённое шрамами даже в двуногой ипопасти, что разрастались ниже, по всей шее, бокам, спине.

Это обличье практически никогда не использовалось, что явно сказывалось внешне: некоторая неловкость в движениях, потеря равновесия в походке, неясное осознание что ему нужно делать и как двигать конечностями. Первые разы он поневоле даже пытался ходить на четвереньках, за что альбиноса нарекли "пьяницей" и пытались прогнать грубой силой, на что обидчик тут же получил свой ответ. С тех пор Ланок стал наблюдать за людьми, за их повадками, но не преследовал цели учиться. Мужчина неспеша и осторожно обходил лишь окраины, не рискуя соваться на центральные улицы, чтобы, если что вдруг, он мог как можно быстрее сбежать. На его пути оказалось строение, от которого веяло кровью, спиртом, странными веществами, имеющими спиртовой привкус. Предположительно это являлось местным госпиталем. Запах крови несколько дурманил дракона, но не до потери контроля. Всё же это не являлось самым интересным здесь, да и путь его подошёл к концу. Ланок действительно уже намеревался покидать город, если бы не одно "но"...

Пост Кагарона:

<<< Таверна

К моменту прибытия в лазарет Кагарон обмяк окончательно. Вроде как и видно было, что вокруг происходит, но мозг отказывался распознавать визуальную информацию как она есть, та же проблема постигла и слух, всё доносилось как будто через вату или толщу воды. Материальными оставались лишь проскальзывающие в сознании шорохи, да ещё твердый наплечник Хиссры под рукой, и её затянутая в перчатку ладонь, перекатывающая драконьи костяшки. Последнее было бы пожалуй… неприятно, не будь Кагарон столь поглощён тем, чтобы переставлять ноги и не падать, и сам факт пребывания в облике человечьем ни малейшего удовольствия не приносил. Уязвимость, слабость, и крови гораздо меньше, чем в родном виде. Куда только всё девается при превращении. В одежду, в щетину, в способность не выглядеть более подгнившим, чем ты есть на самом деле?
Запах мокрого жжёного дерева и немытых людских тел, наводняющий улицы (и с некоторого момента – серный запах, окутывающий саму Хиссру, что иным могло бы придтись не по душе, но только не огнедышащему ящеру, который, впав в прострацию на последнем отрезке пути, тайком нюхал её шею остаток дороги), сменился запахами другого рода: медикаменты и мази, старые перевязки и хлорная вонь от всевозможных чистящих средств. Лазарет был набит под завязку. Кагарон даже нашёл в себе силы приоткрыть глаза, блеснув тёмно-фиолетовым огоньком из-под век, дабы самому увидеть масштабы, причинённые его нашествием самолично. Для очередной «жертвы дракона», кою он поневоле изображал, места здесь было немного. В воротах же встречал некий персонаж, в котором Кагарон мигом распознал подобного себе, и если тот будет столь же прозорлив… будем надеяться на немножко солидарности, стайный инстинкт, вот это всё. Имени же его дракон не смог припомнить – может и вовсе незнакомы были, мало ли драконов в мире. Оба могли прожить свою тысячу лет, и друг с другом не столкнуться, ведь мир велик, а гигантские ящеры – существа некомпанейские совершенно.
Вместо приветствия и благодарности Кагарон повис на Хиссре, потому что она была тёплой, даже горячей – и даром что с точки зрения человеческого восприятия на красотку не тянула, Кагарон к людскому роду и не относится, зато сам факт спасения (или попытки), пусть и по незнанию, вызывал в душе что-то возвышенное.
Вызвал бы, вернее сказать, не будь дракон сейчас столь сосредоточен на попытке регенерировать. Хаос в этом плане помощником был хреновым до невозможности – микроскопические пурпурные искры латают мышцы и сшивают кожу, извольте видеть. Толку ноль. Так что Кагарон продолжал холодеть, в этом отношении сохраняя полную стабильность.

Пост Хиссры:

Когда к чужой шее потянулись руки, Серная заметно напряглась, чуть сгибая ноги в коленях и готовясь к резкому рывку. Если понадобилось бы, она протаранила бы чужое тело могучими рогами и крепким лбом, переход из ипостаси в ипостась происходил мгновенно, без театральных взмахов руками и демонстративным воспламенением, только суровые секунды, только хардкор. Но тут Блестяхин словно передумал. Может, из этих? Ну, которые гладят мужикам шеи. Виноград и перья. Вечно обдолбятся скверной Хаоса - и ябут друг друга в задницы, молодежь. Ровно до тех пор, ну, или чуть дольше, смотря по ситуёвине, пока Сверкунчик располагал возможностью помочь, вон, даже под плечо ноше встал с другой стороны, он точно жил бы. Помогать - правильно, а вот набрасываться нехорошо.
-Как скажешь, Док, только поставь это тело на ноги, - Хисси бы пожала плечами, да вот только это потревожило бы драгоценную ношу и вызвало бы у оной лишнее кровотечение, чего не хотелось совершенно. Нет уж, эта каланча будет жить, даже если ради этого придется снести голову всем. Откуда такая решительность - неизвестно. Совпадение? Не думаю! Вероятно, всему виной инстинкт сохранения окружающих. И пусть такого нет, но демоны - ребята странные. Хотя легче все списать на то, что в драконьем огне уже погибли многие. Тогда, в прошлом. Когда раса, вскармливаемая этим необычным миром, падала на косу Госпожи Смерти, верной подруги и любви старика Мертвого Бассейна, из-за тягот гражданской войны. Тогда драконов было много. Тогда же их стало гораздо меньше. Сульфур в те времена очень старалась сделать мир чище и лучше. То есть лишенным бесконтрольной силы драконов. Всадников и их ящеров, разумеется, смысла убивать не было. Тогда и без этого было тяжко. Еще одна жертва в отголосок тем? Нет, спасибо, и без этой дряни паршиво. И тут рогатая голова словно разбила лампочку осознания своими рогами, осколки, наверняка они, заставили нахмуриться. Вот что ей это все напоминало. Предыдущую резню. Тогда, давно, когда крылатые трупы родных этому миру гуманоидов можно было выстраивать в замки. Нужно ли бить тревогу, напоминая всех тех безумцев в каждом городе, которые обещают скорый конец света? Обычно на них надета бочка. Или вовсе ничего нет. Так вот, Хиссра не особо волновалась об общественном мнении, но и выводов поспешных делать не любила, а потому для себя просто отметила галочкой пункт плана "Во время покупки серы спросить Воробья". Он не был компетентен в вопросах тысячелетней давности, но многое видел и многое слышал, наверняка знающие личности ему попадались по дороге.
На входе в лазарет в нос сильнее ударил запах спирта, который зачастую сопровождал гномов, что, впрочем, не смущало абсолютно: общество алкашей в принципе не смущает любителей посидеть в кабаке. Другое дело, что в кабаке не пахнет паленой плотью и не кричат люди. Хотя последнее и бывает, но обычно это не крики дикой боли и не предсмертные хрипы. Кушетки и скамейки были заняты жертвами дракона - и их было много. Со скамьи одной как раз стаскивали остроухого мальчишку с обгоревшими ногами. Сульфур знала такие ожоги, сама частенько оставляла так автографы разбойникам. Сопляка потащили ампутировать ноги, что-то внутри подсказывало, что мальчик не жилец. Как ни странно, это не столько разводило сопереживание, душевную хандру и прочие сопли, сколько разжигало желание таки свернуть дракону шею и искупаться в его крови. Природу надо укрощать. А люди. Ну, всегда все умирают, нет? Вот и ребенок может, нормально, что естественно, то не сверхъестественно, как говаривала одна знакомая барышня. Зато освободил место, к которому с резвостью быка на красную тряпку рванула рогатая леди, от закипающей жажды крови пускающая носом дымок. Окровавленное тело было уложено на скамью, а так как в дальнейшем Хисс попросту не шарила, то и представила все в руки столь удачно, ах, какое совпадение, подернувшегося врача в латах. Очень любопытно, но чем черт не шутит. Хм. Врач. А ведь можно сделать доброе дело и помочь одним ребятам-сорванцам.
-Вообще, Док, если есть время, сгоняй-ка в Виндхафен. Слушок прошел, что какой-то умник решил наложить руки или на себя, или на тайник Скалозуба, - Сульфур хрипло фыркнула, - и если я что-то знаю об этой твари, то врач на судне понадобится.
Другое дело, что рогатая леди не знала подробностей, слышала только краем уха перед телепортацией, так что ни названия корабля, ни имени героя-капитана не слышала. Сейчас же это заставило козу нахмуриться и почесать местечко, где в облике истинном начинались рога. Нет, а вдруг пираты, помогать врагу - это же дикость. И уж тем более помогать Флинту, если в помощь не входит предпосылка заменить мерзкому отпрыску ящерицы и человека не один зуб на золотой, а сразу все путем выбивания родных клыков. Мерзкая тварь наверняка еще помнила вкус драконоборческого кулака. Правда, драконид тогда ей чуть рога не выдрал, вот до какой степени силен был черт, но факт остается фактом: с пиратами нужно аккуратнее. "Предупредить Блестяхина? Ну, он же неплохой, раненым помогает", - такими нехитрыми умозаключениями фурия подтолкнула себя к не слишком пацифистскому продолжению выдачи информации.
-Но если вдруг там будут пираты - забудь мои слова. Морские крысы должны подыхать или в виселице, или в пасти, - дьявольская женщина раздраженно повела бровью, как бы показывая, что всем пиратам она устроит холокост, вот такая добрая барышня, хочет согреть мир. Как можно смотреть в полные надежды глаза пирата - и не выколоть их? Как можно наблюдать за горечью потери морского разбойника, видящего рога, украшенные телами юных юнг, и не захохотать? Отрезать ровно половину, а после оторванную голову вернуть обратно на плечи, а еще лучше - половину тела насадить на древко секиры этакой куклой - и в ближайшем сиротском приюте показать театрализованное представление, взращивающее в маленьких личинках боязнь быть пиратами. Ну, вы знаете, это воспитание потомства.
-Что скажешь, Док? Будет жить человек-фонарь? Или для этого ему надо отрубить ногу? Я могу, - демонесса хрипло всхохотнула, отчего доспех мрачно залязгал. Как уже можно было заметить, у нее было замечательное настроение, все из-за запаха драконьей крови и близости ящерицы к смерти. Эта встреча в принципе уперто распяла на седьмом небе обыкновенно "никакое" настроение, ближе стоящее не к болтовне, а к мордобою. Сейчас же иисусовы, не забываем о богохульстве, фурии все такие, религии знать не знают - и не принимают, кучеряшки непостоянства и женской истерии - с прилагающимся разбиванием чужих черепов - болтались спокойненько, в чем-то даже умиротворенно. В смысле, никаких потуг грозная убийца реликтовых ящеров не делала к началу откровенного разрушения, излучала мир, покой и любовь к ближнему, даже остывать начала.

Пост Ланока:

Стоило ли Ланоку, услышав характерное обращение, поправить воительницу? Что он вовсе не доктор и в ранах людей навряд ли разберётся? Что бы это породило в итоге? Неловкую ситуацию и непринятие какой-либо помощи, потеря назревшего внимания, а так же невозможность наблюдать за своим сородичем. К лучшему ли это? Нет, определённо нет. Альбиносу не было дела до Кагарона, пока неожиданное заявление о "жертве" не было произнесено. Возможно кто-то взбунтовался против самого крупного ящера в Энсиниуме. Возможно чёрный нарвался сам, не сумев доказать своей силы. А возможно всё это глупая игра одного актёра, и чтобы не умереть в своём драконьем обличье он перекинулся в двуногого, дабы найти помощь. Иначе зачем этой женщине, которая ране обмолвилась, что не прочь разораться с крылатыми созданиями, помогать представителю оных? Чёртов ящер.

Они донесли несчастливца до лазарета, в котором то и дело носились что ни на есть настоящие врачи. Завидев очередного раненого им только и оставалось что глубоко и отчаянно вздохнуть, понимания, что работы только прибавилось. Пожалуй, жизнь очеловеченных созданий была только приоткрыта интересу альбиноса, но даже её он бы изучал с большим удовольствием, чем драконью. Стоит отдать должное сородичам, искривившим мировоззрение юного крылатого и сделавшего из него не умнейшего представителя древнейшем расы, а безынтересного дикаря. Вместе с воительницей они усадили Кагарона на освободившуюся лавку от какого-то остроухого с обгоревшими ногами.

- Не совсем, - неоднозначно ответил Ланок на вопрос раненого мужчины. Пристальный взгляд собрата он принимал и не отводил своих глаз от какого-либо разглядывания. Алоглазый сомневался, что некогда нарекаемый обидчик сможет узнать в существе в доспехах перед ним такую пиявку как Бурерождённого.

Альбинос был как призрак прошлого. Все драконы помнили его только тогда, когда нужно размять свой острый язык или челюсти. Добрым словом навряд ли кто-то хоть раз нарекал где-то за спиной, не то, что в присутствии. Он был удивлён, что остался в памяти морозного дракона Арканайна. Так и остались тайной его побуждения и предложение слетать на северные земли, ибо белёсый до чёртиков подозрителен.

Сородич в этот момент поспешил расстегнуть свою меховую мантию, от чего та послушно рухнула куда-то за спину. Алому взору открылось натуральное кровавое полотно с изображением повреждений. Наконечник копья предательски торчал из мужской груди, заливая кровью переплетающуюся обрезками рубаху. Она едва успела высохнуть, жидкость покидала тело своего хозяина не так быстро, как, очевидно, ранее. Длительное созерцание ранения позволило Ланоку сосредоточиться на той, из-за чего странный шум, исходящий из тела Кагарона - сильнее из открытой раны - лишь усилился и забивал голову дракона неприятными звуками. Исключительный слух улавливал множество звуком за стенами, крики людей, эльфов, течение их крови, биение сердец. Он не слышал, что говорила ему женщина-воин, едва разбирал отдельные слова, не сумев воссоединить их в смысловое предложение, лишь что-то о Виндхафене, враче на судне и том, что кто-то должен подохнуть. Или, наоборот, не подохнуть. Обилие звуков выбивали из сознания весь здравый смысл, из-за чего альбинос даже попытался закрыть свои уши, но лишь встретился с метало-чешуйчатым шлемом. Однако звон от удара частей доспехов как-то разом вернули мужчину в сознание. Он неприятно зажмурился, вжимая голову в плечи, а затем встрепенулся, отгоняя все лишние шумы. Ситуация белёсого удивила, ведь он способен будто сортировать всё услышанное - именно это позволяло ему исключать псионические воздействия - но что произошло сейчас? Вину тому странные шумовые помехи, похожие на нечто стрекочущее и слизкое одновременно, исходящие из тела чёрного дракона. Альбинос с какой-то ненавистью, но растерянностью взглянул на сородича. Что.это.было?

- Жить? - переспрашивает алоглазый женщину, взглянув на ту. - Часто ты видишь на улицах двуногих, прохлаждающихся с торчащей пикой из тела? - кивая в сторону раненого, рассинхронным басом спрашивает он. В голосе не было раздражения или иронии. Лишь спокойствие.

Белёсый сомневался, что наконечник так просто можно вытащить, ведь тогда они могут повредить артерии, из которых хлынет кровь с новой силой. Нет, Ланок бы, конечно, прославился, что ему удалось убить великого Кагарона в попытке спасти того, но а нужно ли ему было это в действительности? Альбинос не преследовал цели убивать сородичей, в принципе ровно так же, как и помогать. А может мир действительно меняется? И крылатые собратья уже не так сильно жаждут вытирать лапы об алоглазого? Но Кагарон, один из агрессивнейших, наравне с Труной, ящеров... звучит сомнительно. Пожалуй, даже если Бурерождённый сейчас поможет ему не отбросить копыта, чёрный дракон не запомнит этого и не примет во внимание. Так думал мужчина, подкрепляя свои мысли воспоминаниями и обидами прошлого.

Неожиданно Кагарон спросил о ноже, а затем попросил разрезать его одежду. Это было хорошим ходом, тогда он сможет получше рассмотреть его раны, а не сквозь ненужную ткань. И пусть сородич глядел на женщину, альбинос встрепенулся первым. Сперва он схватился за ручку одного из своих мечей, что блеснули на свету по изогнутому лезвию. Форма его в точности копировала очертания бивней в истиной ипопасти дракона, даже острые раздвоенные кончики присутствовали. Но затем он помедлил и взглянул на воительницу, протягивая к той когтистую ладонь, облачённую в перчатку.

- Я займусь. Но мне нужно, чтобы ты принесла что-то, что сможет помочь его крови остановиться, свернуться, - алые глаза, глядящие сперва на такую же обладательницу цвета очей, переместили свой взор на одну из дверей по коридору далее. Слух помогал ему ориентироваться. Он слышал, о чём разговаривали лекари за стеной, слышал, что они используют какие-то лекарства, переставляют их. Пытался рисовать в сознании формы склянок, принадлежностей, интерьера. - В одной из комнат должны быть... - задумался на секунду Ланок, вновь пытаясь всё это вообразить. Жидкость бежит ровно, затем чуть наверх, вновь вниз, обрисовывая форму угла в концу, - квадратные сосуды, с треугольным горлом. Да, точно, они. Ненужные тряпки. И что-то, чем перевязать, - не уверенный, как правильно обозвать данный полупрозрачный предмет, он просто дал указание. И лучше бы та поспешила.

Ланок принял небольшой металлический предмет и тут же уселся на одно колено перед сородичем. Его одолевали сомнения, что воительница, жаждущая и умеющая рубить, как говорила ранее, сделает всё аккуратно. Хотя, чем он то лучше? Говорить сейчас что-то о моральных принципах не было смысла, о том, что жест унизителен тоже, хотя вовсе таковым не являлся в данной ситуации. Доспехи его глухо прозвенели, поскольку не были сотканы из чистого металла, да и облачали на всё тело, разбавляя кожаными ремнями и плотными тканями. Когтистые пальцы едва поддели воротник раненого, отлепляя рубаху с засохшей прилипшей кровью от кожи, начина водить острым лезвием ножа по одежде, разрезая ту. Главное не забыть быть аккуратнее в месте с наконечником, дабы не свернуть тот и не разрезать ткани внутри тела Кагарона.

Пост Кагарона:

Кагарон предпочёл бы Хиссру во всех смыслах этого слова, однако светлый (по цвету металла доспеха, как минимум) сородич подсуетился быстрее и принялся ухаживать за чёрным ящером, - пусть и облик двуногий, ящером он был и остаётся, - шустро избавляя того от остатков безнадёжно испорченных шмоток на торсе. Ишь как старается. Чего ради, интересно.
- Шлем-то сними, - монотонно прогудел Кагарон ему в мозг, не утруждая себя беседой вслух. Ещё как кто подслушает. Хаос, услужливо подхватив ментальный посыл, понёс сообщение адресату и доставил его, гулкое, искажённое помехами и треском, – я тебя не узнаю́.
По хрупкому льду сейчас он гулял. Если бешеная бестия его узнает… что будет дальше, дракон пока не думал. Но эта тушка слишком хрупкая и мягкая. В смысле, все, кто уродился людьми в физическом смысле, были и вовсе хрустальными, но дракон мог сравнивать лишь с родным четвероногим видом, и, по чесноку – не в пользу человека было сравненияе. Да и мотивы собрата до сих пор неясны. Сам Кагарон, очевидно, плюнул бы на чужие проблемы и уже через пять минут о них не вспомнил бы, а этому чего-то надо. Не по доброте же душевной он тут старается. За склянками и тряпками послал убийцу драконов, подумать только.
Вскоре послышался отдалённый грохот и возмущённый ропот, впрочем, быстро притихший – Кагарон даже ухмыльнулся, скривив губы. Поперёк бестии в пекло не лезь, да и в принципе лучше не лезть. Даже если она пошла за перевязочными материалами. Впрочем, ходила недолго, вот она, при себе секира и медицинское барахло, широкий шаг, всё сопровождается тоскливым скрипом половиц, уложенных здесь прямо на землю. Лабиринт из мебели как-то даже посветлел вроде, проходы визуально расширились. Не стой на пути, в общем, ибо конечной точкой того пути был сам Кагарон, к которому фурия проявляла неподдельный интерес, уж что, а этот огонь в глазу тысячелетний ящер ни с чем не перепутает.
Однако недобрая тишина воцарилась вдруг, и молчит Хиссра как-то нехорошо. Взгляд изменился. Горизонтальный козий зрачок мигом придал бестии тот самый бесовской оттенок, которого и до того было в достатке, ныне уже и вовсе зашкалило. Хорошо, как обычно ведут себя люди в подобных ситуациях? Например в ситуации, где ты дракон, а не человек, и тебя походу узнали. Ибо обычно Кагарон наблюдал двуногих только с высоты собственного величия, ощущал в качестве похрустывающих на зубах чипсов, в принципе на том знакомство обычно и заканчивалось. Да и рациональные действия – не самая сильная сторона. Особенно, если сознание отравлено Хаосом.
Так что дракон, не решив ничего насчёт своих дальнейших действий, немного выпрямился, отчего обломок в груди шевельнулся в очередной раз, пустив стекать пару тёмных струек по груди, и, покосившись на собрата, перевёл взгляд на Хиссру, потом обратно, потом решил оставить это занятие и полуприкрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям.
Они не подсказывали возможность улететь. И бестия пока не пытается ещё раз его убить.
Так что пусть всё идёт своим чередом.
- Так… что это? – сделав заинтересованный тон, спросил ящер и кивнул на прямоугольные сосуды с треугольным горлом. Ну, любой бы поинтересовался, чем его собираются полить или напоить. Спросил, конечно, воспользовавшись голосовыми связками, как всякое нормальное существо и поблёскивая фиолетовым пламенем в зрачках, как всякий уважающий себя носитель звезды Хаоса.
Но ей же ей, держи себя в руках, Хисс. Кагарон смутно ощущал, что вполне бы не прочь её покатать, и вряд ли причина в том, что тьма соприкоснулась с тьмой, скорее - в чрезвычайно облегающей одежде и душевной хрипотце в голосе. Очень волнует. Снеси она ему башку - катание придётся отложить на очень неопределённые сроки.